Внимание, описание вскрытия!

Щелкнул выключатель, и над столом зажглась бестеневая лампа. Ллевелин подтянул штатив поближе, настраивая свет; отступил на шаг и критически осмотрел конструкцию.
В секционной было пусто, что, учитывая местные проблемы с недостатком лабораторного персонала, было неудивительно. Так даже лучше. Шум глухому помешать, разумеется, не мог, но движение на заднем плане отвлекало. Повезло, что вскрытие назначили на утро. При самом процессе разрешалось присутствовать только тем, кого этого касалось напрямую, и то всегда, но возможность спокойно подготовиться Моррис оценил.
Натюрморт из привезенного полицией ночью трупа, подготовленного к изучению, и разложенных вокруг инструментов и лотков для образцов занимал центральную часть помещения. Рядом на стойке покоился диктофон: хотя говорить подолгу Ллевелин недолюбливал, вести протокол он предпочитал по ходу работы, а руки в любом случае были заняты. Приходилось диктовать, а потом корректировать текст вручную.
Бросив взгляд на часы, Моррис заключил, что пора начинать; щелкнув кнопкой записи, натянул перчатки и аккуратно снял с подноса скальпель. Внешний осмотр уже завершили до этого, оставалось собственно вскрытие.
«Начало - десять пятнадцать утра, пятое ноября. Посмертное исследование проводит судебно-медицинский эксперт Ллевелин Моррис. Жертва - неопознанный подросток, четырнадцать-шестнадцать лет, время смерти… десять-двенадцать часов назад, - медленно, чтобы система успевала распознавать речь, диктуя описание, Ллевелин кружил вокруг стола, замеряя, осматривая, приглядываясь. - За исключением двух симметричных разрезов в поясничной области на уровне почек, видимые следы повреждений отсутствуют.»
Хотя стандартное вскрытие начинали с полостей, откровенно «криминальные» трупы исследовали, начиная с нанесенных ран. Еще не раскрыв разрезы, Ллевелин знал, что там увидит: труп принадлежал к серии убийств с извлечением почек. Вне сомнения, полицейский департамент хотел подтверждения версии о черном рынке, которую они однозначно выдвинули в первую очередь. В пользу этой идеи говорил тот факт, что удалением явно занимался человек, знающий, что он делает - не было характерных для расчленения массированных повреждений окружающих тканей, измолотых в кашу сосудов и огромных разрезов. Кто бы ни проводил извлечение, действовал он аккуратно и оставил довольно чистые ровные раны.
«Обе почки были удалены профессионалом, - озвучил Ллевелин, вставляя в раневой канал расширитель и прищуриваясь. - Разрез аккуратный, выполнен, предположительно, хирургическим лезвием, ткани повреждены в пределах нормы для…» - не переставая пересказывать детали, которые потом пойдут в протокол, Моррис наклонился поближе и захватил пинцетом сохранившуюся часть почечной артерии.
Интересно. При сдавливании наружу показался плотный сгусток крови, как, в общем-то, и положено в местах прижизненных повреждений. Но, хотя артерия была иссечена, кровоизлияние в раневую полость было невелико, а лимфостаз практически отсутствовал. Одно с другим явно не вязалось.
«Стоит сделать гистологию.»
Нехорошее предчувствие, что эта история доставит больше проблем, чем должна бы, не замедлило появиться. Ллевелин проверил еще несколько признаков, позволяющих сказать, до или после смерти провели удаление, и тщательно описывал каждый для протокола - чем больше факторов он проверял, тем больше убеждался, что жертва не просто погибла в процессе операции, что хоть как-то вязалось бы с общей теорией. Но к моменту, когда автор криминального художества сделал первый надрез, подросток уже был мертв.
Если это не причина смерти - тогда что?
«Вот вам и простенькое вскрытие для подтверждения… Тут что-то не сходится.»
Моррис нахмурился, прикусывая губу за маской, и потянулся за инструментами для взятия образца. Отложив срез в холодильник, он вернулся к телу, снял расширители и переключился на грудную клетку. В свете новых подробностей впереди было полно работы.
Хрустнули ребра, открывая мягкие спавшие легкие и скрытое между ними сердце. На первый взгляд - ничего необычного, легкие выглядели настолько нормально, насколько часть организма мертвеца вообще может производить впечатление нормальной. Просто чтобы быть уверенным, Моррис отобрал немного жидкости из плевральной полости, хотя особенных надежд на этот посмертный анализ не возлагал.
Ллевелин сменил перчатки, отложил заполненный шприц в лоток для образцов и вскрыл стенку правого легкого. В глаза бросилось состояние альвеолярных пузырьков: оплетающие их капилляры казались переполненными даже в верхних слоях, хотя под силой тяжести кровь должна была отхлынуть. Кое-где виднелись разрывы, но явно посмертные. Если тут что-то не так, то и с сердцем - тоже… 
И, видят боги, так оно и было! Сдвинув легкие, Ллевелин уставился на открывшуюся картину с выражением человека, который только что обнаружил за окном собственной спальни НЛО.
Со времени смерти, даже с учетом погрешности, прошло не так уж много - процессы разложения не должны быть такими выраженными. Но сердце определенно было тронуто некрозом, омертвевшая ткань шла вниз по коронарной артерии и явно выбивалась из общей картины, давая картину собственную. Что-то, очевидно, заблокировало сосуд и вызвало омертвение тканей сердечной мышцы, а в конце концов - остановку сердца.
«Похоже на инфаркт миокарда… Но - подросток!»
Спохватившись, что замолчал, Ллевелин поспешил нарушить повисшую на записи паузу комментарием, поясняющим его сомнения. Тест на воздушную эмболию дал отрицательный результат, но Моррису пришло в голову, что нехарактерное состояние крови в почечных капсулах можно было к этому привязать.
«Предположительная причина смерти - остановка сердца, вызванная блокадой коронарной артерии по неустановленным…» - пока вскрытие не завершено, ни в чем нельзя быть уверенным наверняка, но это былой идее Моррис пока отводил наибольшую вероятность.
Горло начинало нещадно печь от долгой болтовни. Ллевелин встряхнулся всем телом и обернулся посмотреть на часы: к двенадцати должна была подойти детектив Донован, расследующая эти убийства. Закончить он, похоже, не успевал, но следователям так или иначе разрешалось наблюдать за вскрытием тела, проходящего по делу, которое они вели. Тем лучше, пусть посмотрит, заодно ей можно будет пересказать результаты…
Веронику Донован Моррис раньше не встречал - или просто того не помнил. Неудивительно - он не стремился наладить отношения с коллегами и все больше пропадал в рабочих помещениях. Но Ллевелин свято надеялся, что она окажется толковым копом. Хотя бы потому, что он планировал в ближайшее время повесить на нее ворох новой информации, который совершенно не подкреплял основную теорию…
Минутная стрелка дернулась и перескочила на следующее деление. Моррис пожал плечами сам себе, снова сменил перчатки на чистые и вернулся к возне с мертвым телом. Оно хоть и подкидывало сюрприз за сюрпризом, зато молчало и не порывалось завязывать знакомство.

Как это обычно бывает, Донован из всех возможных моментов для своего появления словно бы подгадала самый неудачный: Ллевелин как раз успел вскрыть брюшную полость и зарыться в труп по локоть. Так и встретил гостью. Секционный стол стоял к двери боком, и Моррис повернул голову на движение.
«…онован», - успел прочесть по губам экс-коп; нетрудно догадаться, что Вероника представилась.
Ллевелин припомнил, что ему сообщали о новой соратнице - довольно молодой на вид женщине, только что вошедшей в помещение. Она специальный агент ФБР, верно? С людьми Бюро он еще, кажется, не пересекался и, как иностранец, знал о структуре и работе всей организации в основном понаслышке. И теперь испытывал слабое, но устойчивое любопытство - хотелось взглянуть, как будет действовать агент и есть ли отличия в методах от обычных полицейских. Надо же как-то развлекаться и удовлетворять жажду познания.
- Ллевелин Моррис, здешний судмедэксперт, - представился в ответ Моррис и, бросив скорбный взгляд на неоконченную работу, аккуратно уложил приподнятую долю печени на положенное место и вытянул измазанные руки из разреза; узкое лезвие для забора материала полетело на ближайший поднос.
Хотя все время поглотило тщательное исследование в попытках составить хоть какую-то теорию взамен той, про донорство, которая понемногу переставала выдерживать критику, Ллевелин все же отвлекался от вскрытия какое-то время назад и успел набросать список опорных фактов на стоящей рядом доске, чтобы избавить себя от лишних разговоров. Собственно доску на штативе и маркеры к ней он предусмотрительно приволок заранее - рассчитывал сам использовать, над схемами как-то лучше думается, но в качестве средства общения тоже подойдет. Не доставать же «разговорный» блокнот в секционной.
- Я еще… не закончил, но вряд ли это что-то изменит, - пояснил Моррис и указал на доску.
Жестикулировать, рискуя забрызгать комковатой свернувшейся кровью и внутренними жидкостями все вокруг, было довольно бессмысленно, но невозможность дублировать сказанное на армслене неприятно сбивала с толку. Да и писать в перчатках невозможно… В очередной раз бросать вскрытие в процессе, чтобы вымыть руки и сказать пару фраз, не хотелось, так что Ллевелин ограничился тем, что предложил:
- Можете пока… побыть тут, посмотреть. Мне осталось недолго.
Он снова выбрал инструмент и вернулся к столу, оставив Донован изучать записи. Ровные, выведенные ярким маркером по белому экрану строки коротко пересказывали основную информацию протокола. Сверху, особенно крупным шрифтом, разместилась надпись «причина смерти: инфаркт миокарда» и небольшой знак вопроса рядом; впрочем, будь у Ллевелина свободны руки, он бы уже давным-давно его стер - секция подходила к концу, ничего по-настоящему нового, что противоречило бы этой догадке, он не узнал.
Снизу, под причиной смерти, шли еще несколько строчек: «удаление почек - посмертно», «разрезы в поясничной области - посмертно», «омертвение сердечной мышцы», чуть ниже - «использование жертвы в качестве донора маловероятно», «нужны результаты тестов, минимум сутки». Гистологией Моррис собирался заняться сразу же после того, как разберется с телом, тем более что образцов, на которые он считал нужным взглянуть, набралось порядочно.
В целом жертва была в превосходном здоровье для подростка этого возраста - до того, как у нее приключился инфаркт, разумеется. Ллевелин тщательно исследовал все, до чего успел добраться, в поисках патологий, которые могли бы внятно объяснить инфаркт, но ничего толкового так и не добился.
В самом низу доски было мелким, но разборчивым шрифтом приписано вечное «я вас не слышу, но читаю по губам» - непременный атрибут беседы с новым человеком. И тут же, рядом: «вопросы по вскрытию?».
В голову некстати пришла мысль, что диктофон все еще работает, но комментировать пока было особенно нечего, а лишние реплики всегда можно будет убрать. Снова занявшийся осмотром печени Ллевелин покосился на Веронику, чтобы не пропустить ее реакцию на записи или ответ. Агент слегка побледнела - видимо, в прозекторской ей было довольно неуютно; но держалась хорошо, по-деловому. Самого Морриса резкий запах крови и реактивов и вид вскрытых тел не слишком беспокоил - живые обычно доставляли ему куда как больше неудобств, чем мертвые. А привыкнуть, в конце концов, можно к чему угодно.

Сдавшись, Моррис внимательно «выслушал» вопросы, отложил очередной образец в стерильный контейнер и принялся стягивать перчатки. Если он будет постоянно отвлекаться, ни вскрытие, ни разговор далеко не зайдут, так что разумнее будет закончить что-то одно. Учитывая, что труп уже в любом случае никуда не уйдет, а вот Донован, вполне возможно, спешит, Ллевелин все же предпочел начать с беседы. Испачканный латекс отправился в бак для содержащих телесные жидкости отходов; судмедэксперт залил руки антисептиком и вернулся к доске, подбирая маркер и губку, чтобы смахнуть с блестящей поверхности уже прочитанное.
Теперь он писал помельче, чтобы уместить полноценные фразы.
«Уверен, картина классическая, как в учебнике. Но причины такого расхождения возраста с диагнозом у меня пока нет, - Моррис глянул через плечо и машинально показал жестами сожаление, но тут же спохватился и просто извиняющеся пожал плечами. - Придется подождать, пока я закончу с дополнительными тестами. Но я сомневаюсь, что причиной был испуг. Я скажу точнее после выполнения анализов.»
Были бы доступны надпочечники, версию критического эмоционального напряжения, к которой, похоже, подводила агент вопросом про седину, было бы куда легче проверить. Но закрепленные на верхней части почек адренальные железы неизвестный хирург прихватил следом за самими почками. Исследование крови давало слабую надежду найти гормональные маркеры, но биологические агенты довольно быстро начинают разлагаться, Моррис опасался, что кровь успела превратиться в месиво из продуктов начального распада за те несколько часов, что тело провело на улице, без всякой заботы о его сохранности.
Но даже если предположить, что сердечный приступ вызвал выброс адреналина… При чем тут почки?
«Почки, извлеченные посмертно, практически непригодны для пересадки вне условий больницы, да и в больнице это большой риск. Не вижу причины, по которым торговцы органами могли пойти на такие шансы испортить дорогой товар…» - Ллевелин покачал головой и задумчиво крутанул маркер в пальцах.
Технически делать выводы из собственноручно добытой информации была не его работа… уже шесть лет как. Но он ничего не мог поделать: сознание по привычке предлагало теории, пытаясь найти любой, малейший намек на логику. До полноправных напарников им с Вероникой было далеко, примерно как пешком до Луны; травма вынуждала бывшего детектива занимать позицию эксперта, раздающего консультации. Не так уж плохо по сравнению с перспективой сгнить на гражданке, но некоторые дела особенно ворошат воспоминания…
«С момента смерти прошло часов двенадцать, может, немного больше. Раны нанесены хирургическим инструментом, скорее всего, скальпелем. Помимо разрезов, явных следов насилия нет, как и подготовки к операции. Вскрывать брюшную полость я еще не закончил, но уже сейчас могу сказать, что едва ли мы найдем что-то интересное в желудке… Дайте мне еще пару часов, и я скажу больше, как раз собирался этим заняться, - дописал Ллевелин. - Этим и возможными следами инъекций», - изучив написанное собственной рукой, Моррис решительно подчеркнул последние два слова жирной чертой.
Следы инъекций… Похоже, самое интересное предположение на данный момент, учитывая озадачивающее состояние крови. Нарушение свертываемости или плотности плазмы, вызванное… чем? Списать это на наркотик или лекарство, использованное не по назначению, было бы вполне разумно. Правда, первичный внешний осмотр никаких результатов не дал, но Моррис крайне аккуратно выбирал места для разрезов, проверяя их особо, и собирался еще раз пройтись по всей площади кожи со специальными реактивами.
«Состояние крови кажется мне странным, не уверен, что это могло вызвать инфаркт, но я в процессе проверки. Химических веществ, нарушающих кровоток, полным-полно. Но это будет хоть что-то.»
Обнаружив, что доска неожиданно кончилась, а ровная линия букв стала сбиваться к краю, Ллевелин вздохнул и закрыл маркер до щелчка, отходя вбок, чтобы дать Веронике прочесть. Не слишком-то обнадеживающие данные, но ничего более детального он ей пока предложить не мог - не хватает времени, не хватает данных.
И все же, почему именно почки?…

Вероника  смотрела на доску, внимательно вчитываясь в написанное. Но вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. Но в голове уже постепенно стал прорисовываться профиль. По немного , он стал прорисовываться.
Почему именно подростки? Возможно потому, что ими легче манипулировать. Или он умеет общаться с детьми,  например  учитель в школе или колледже или приюте. Скорее всего, они считают его «своим». В пользу этой версии говорит, что жертва не сопротивляться, отсутствие синяков и гематом.   Субъект в данном случае может быть, как мужчиной, так и женщиной. Отсутствия сексуального насилия говорит об этом, и женщинам дети доверят охотнее.   Субъект, скорее всего врач, возможно ветеринар. Но явно дипломированный, надрез сделан точно. Возможно  бывший, но скорее всего  практикующий. Но почему  инфаркт? Возможно, он использует лекарства способные вызвать инфаркт. –  Вероника круто развернулась на каблуках и посмотрела на доктора, ей в голову пришла одна версия. Глаза агента блестели, - Послушайте, док, а могли почки извлекать, чтобы   изучить воздействия лекарства,  допустим.  Именно поэтому извлекали сразу две и посмертно, проверить патологию.  Теоретически жертвы могли быть  подопытными свинками. Вы же говорили, что с состояния крови странное, это может  быть из-за лекарств? Через сколько всасывается лекарство, возможно у нас есть шанс его обнаружить?  Версия собиралась и факты нанизывались, как бусины на нитку, но был довольно большой шанс, что она ошибается , а ценна ее ошибки высока. Слишком высока, жизнь еще одного подростка или нескольких, если это все же  любитель сувениров, он может войти во вкус и тогда.. Тогда он станет смелее, одуреет от своей безнаказанности, как бывает в девяносто процентов случаев и тогда перерыв между убийствами станет короче. А если я не права с экспериментами и перед нами отравитель, сердце и от яда могло остановиться. Только нужен яд довольно быстрого действия, или не яд бактерия , а если … есть же микроб , бактерия очень известная, черт вспоминай, бут, нет, бути, нет, точно ботулиз. Девушка вспомнила, что на «ферме трупов» где проходили стажировку молодые агенты , им говорили, что при отравлении серьезном отравлении ботулизма  останавливается сердце.
- Его могли отравить  с применением  ботуло? – договорить девушка не успела, ее прервал  звонок сотового.  Наконец Пети,  надеюсь, у тебя появились новые данные. -  Простите, - она  достала телефон и коротко ответила : - Донован, - надежды на то, что это будет штатный хакер растворилась , как сахар в кофе. Звонок был из управления . Слушая собеседника девушка все больше хмурилась. – Хорошо, - бросила она, закончив разговор и убрав телефон. – Дерьмо! Док у нас еще одна жертва. А  у вас 10 минут, чтобы собрать ваши игрушки. Вы мне нужны на месте преступления. Жду вас в машине, – сказав это Вероника, круто развернулась на каблуках и быстрым шагом вышла из прозекторской.  После того, как она села в машину, ей хотелось закурить , но она не курила. Потому просто хлопнула рукой по рулю. Надеясь, что они поймают , этого типа, кто бы он не был, раньше чем появиться седьмая жертва. Вполне возможно, он уже следит за потенциальной, ожидая удобного момента, чтобы напасть. Знала она лишь одно, с момента обнаружения предыдущей жертвы прошло несколько часов. А значит времени у них уже нет.

Отредактировано Veronica Donovan (2015-11-29 16:21:25)

- Сутки, да за сутки этот ублюдок убьёт еще кого-то, - довольно резко сказала Вероника, повернув ключ в замке зажигания.  Она понимала, что не все зависит от Морриса, и он так же жаждет поймать этого типа, но ничего со своим раздражением поделать не могла.  Собственное бессилие бесило ее, словно она снова та, маленькая девочка, не поверившая сестре и оставившая ее одну в комнате, в комнату в которую, как установила полиция, позже проник маньяк.  А если бы она поверила, или взяла ее с собой, или пришла быстрее, а не наблюдала из-за угла, как нянька  приводит в дом своего парня. С другой стороны, она была всего лишь ребенком , но от этого ей не легче. Как тогда , так и сейчас ,червь сомнения точит ее изнутри, а что если не одна версия не верна, что если у маньяка другие цели, что если она ошиблась в главном . Естественно только в детективах или сериалах дело распутывается за пару часов, на самом деле на это уходят дни , или месяцы или года. И в это время маньяк не сидит, сложа руки, он убивает, пополняя свой скорбный список новыми именами.
Девушка внимательно слушала доктора, не сводя глаз с дороги. Ника круто развернула руль выехав на оживленную магистраль. Машин здесь было не мало, но пробки еще не было.
- Дерьмо! – выругалась она прибавляя скорость, в пробку попасть не хотелось . – Нелегко обнаружить, значит действовал профессионал, возможно бывший ваш коллега.... – сказала она посмотрев на Морриса, а на дороге тем временем сменился сигнал светофора. 
-  Вы правы времени мало . Док, пристегнитесь! – бросила Вероника, одна рука ее сжимала рули, второй она достала мигалку. Последний раз она ее доставала, когда «мистер я говорю с духами», снова крупно влип. Интересно, как там он не пристрелил ли его еще Калеб. В любом случае сейчас ей не до него, пусть сам выкручивается, если накосячил. Калеб не она за любой косяк в морду засветит.
Поставив ее на переднюю панель она ее включила . Затем со всей дури нажала на педаль газа, так что машина резко рванула  вперед. Вероника ловко лавировала, среди машин , лишь немного сбавляя скорость. И так через несколько минут они были уже на месте.  Машин там было уже полно, от патрульной, до вездесущей прессы. – Только этих здесь не хватало, - зло бросила Вероника, вытаскивая ключ из замка зажигания. Девушка с силой захлопнула дверцу . Направилась к заградительной линии, вынимая значок. -  ФБР, - кивнув в сторону Морриса добавила. – Доктор со мной, – проскользнув под лентой и пройдя пару шагов добавляет. – Уберите прессу. Если он или она убивает ради славы, зачем снова его дразнить.  Вынимая из кармана пару перчаток, надевает их, направляясь к телу. По дороге выслушивая доклад патрульного о наличие свидетелей. – Я сейчас подойду, – говорит она. Свидетели важны, но важнее новая жертва.
Новой жертвой была девушка, ее тело находилось среди деревьев.  Но не выглядело спрятанным, скорее выставленным на показ. – Вероника подошла ближе и присела на корточки. В таком положении , волос должен падать на лицо, но прядь убрана за ухо, заботливой рукой , и одежда была не измятой.  Глаза были закрыты, обычно это значит, что он стыдиться своего поступка. Под рукой была сумочка, но доставать ее на данный момент Вероника не имела права, поза жертвы должна быть сфотографирована криминальным фотографом, но его не было. Видимо попал в пробку, решила она. Затем встала. – Крови не видно, да и трава примята не везде. Следовательно, убивали ее не здесь. Значит, наш объект ее сюда принес, следовательно, это мужчина или очень крупная женщина.   Отставив Морриса  заниматься своей работой, она направилась к свидетелям, перед этим сняв перчатки и достав блокнот с ручкой.
- Агент Донован. – представилась она, показав свой значок. – Расскажите по подробней, как Вы нашли тело. И не видели ли, чего-то что показалось вам подозрительным? Важны каждые мелочи